Мой случай достаточно нехарактерный для московского андерграунда: я всегда по жизни был аутсайдером и остаюсь им до сих пор даже в мире андеграунда. Курехин как-то сказал: «Рокеры считали меня джазменом, джазмены рокером, а академисты — мудаком». У меня сложилась похожая ситуация.

Между прочим, Курехин, благодаря любимому в детстве фильму «Господин оформитель», действительно сильно на меня повлиял — я еще в школе заинтересовался его творчеством и был в восторге. Если до прослушивания альбома «Насекомая культура» были сомнения, что я попросту не в курсе российского психоделического авангарда, то после приобретения этой кассеты я полностью утвердился, что Курехин — мой любимый российский артист.

Поскольку я рос в академической консервативной среде, источником всякого рода странной и парадоксальной информации в моем окружении (я имею ввиду школьные годы, когда я учился в ЦМШ по классу скрипки) был я сам. То есть подсказать или подкинуть мне интересующих мне записей было некому. Ок, моя мама вышла из хиппи-среды, поэтому такие имена как King Crimson, Black Sabbath и Pink Floyd были с детства на слуху, но... Короче, до семи лет я самостоятельно сформировал свой вкус, выбрав из огромной горы винила семидюймовки The Beatles и Creedence, а также «Большой секрет» Джеймса Ласта — любимейшая пластинка, особенно первый трек, «Ликование». Я слушал по кругу этот бешеный драйв на ламповой «Ригонде» и рубился с теннисной ракеткой перед зеркалом.

В восемь лет у меня появился магнитофон Sony и доступ к небольшому количеству кассет с рок- и поп-музыкой. Оттуда были самостоятельно вычленены кассеты Pink Floyd, Dark Side и «Стена», и заслушаны до дыр. Это перешло в фанатизм сначала по поводу этой группы (с собиранием атрибутики и т.п.), а потом мне в руки попал следующий источник информации: «Энциклопедия рок-музыки». Опытным путем стократного прочтения этой книжки и выучивания ее контента наизусть было определено, что меня, оказывается, интересует арт-рок, психоделия и электронная музыка. Это было еще начало 1990-х, тогда все слушали в основном метал. Но у меня подсказчиков не было, только скудная информация из книги и рок-журналов, где я не находил ИМЕННО ТО, что меня подсознательно влекло.

Хотелось слышать музыку, которая сводит с ума в прямом смысле слова. И научиться играть ее. Постепенно я узнал, что есть такие группы как Gong, Gentle Giant, Jethro Tull, Van Der Graaf и т.д. Но в их музыке (исключая Gong) мне чего-то недоставало, она была слишком МУЗЫКАЛЬНОЙ, а мне хотелось крышной психоделии в духе первого альбома Pink Floyd. Параллельно я стал слушать передачу «Учитесь плавать» и открывать для себя экстремальный метал. Мне больше всего понравился грайндкор, и лучшим из того, что я там услышал, я считал Naked City и Anal Cunt. Впрочем, я категорически не знал, где брать подобные записи, на «Горбушке» не тусовался, да и денег у меня практически не было.

И, конечно же, начиная с четырех лет консерваторские профессора нон-стопом компостировали мой мозг классической музыкой, которую я никогда не любил и музыкой не считал. Так продолжается до сих пор: ну не чувствую я ее, хоть ты тресни, несмотря на то, что двадцать два года учился ее играть и понимать, да так и не научился — она не вводит меня в транс. В моем сознании что-то окончательно повернулось, когда в передаче «Учитесь плавать» я услышал Ministry, трек N.W.O. Александр Ф. Скляр сказал: «Да, такой вот тяжелый ИНДАСТРИАЛ», я в первый раз услышал это слово и очень конкретно почувствовал: «Я хочу это и только это, потому что я люблю и ищу именно это». Ministry по-прежнему моя самая любимая группа. Пришел я к этому абсолютно самостоятельно.

Чуть позже случайно переписал Swans и Laibach — и они тоже сразу стали моими любимыми группами. Стало понятнее, что за стиль музыки меня интересует, но вот что за ним скрывалось, оставалось тайной. Другим источником информации — несколько позже — оказалась статья Артемия Троицкого в журнале «Забриски райдер», посвященная психоделической музыке. Мне хотелось совместить в своем сознании бешеный драйв «Министерства» с чем-то вообще запредельным и в рамки не укладывающимся. Из статьи я узнал, что есть Coil, Legendary Pink Dots, Virgin Prunes, Clock DVA, Current 93 и прочий World Serpent. Только я понятия не имел, где могу взять их записи — никто не слышал об этих группах, наоборот, я просвещал пару своих заинтересованных друзей всякой экзотикой.

И вот как-то раз случайно, по дороге в консерваторию на урок по скрипке, я услышал музыку из ларька, которая показалась мне ЗАПРЕДЕЛЬНО грустной. Как позже выяснилось, так оно и было — это была запись Current 93, альбом Island. Я подошел к ларьку с надписью Marlboro — и О, ЧУДО! — обнаружил развал кассет с надписью Loud Sound, где были представлены многие интересующие меня группы из психоделического списка, который я выписал на бумажку и выучил наизусть. Первым, что я купил, были Legendary Pink Dots.

Так я начал штурмовать эту палатку по дороге в консерваторию. Перед визитом к ненавистному профессору скрипки было отдушиной включить в плеере свежекупленный Love Secret Domain или Psychic TV. Да и после урока скрипки тоже. Эта музыка как бы защищала и перепрограммировала меня от того бессмысленного формата, который в меня безуспешно пытались вложить преподаватели и родители. Она была противоядием, щитом и окном в другие миры. И это было очень непросто, особенно если учесть, что я буквально загибался от одиночества и тоски. Мне не с кем было обсудить то, что меня действительно интересовало, вокруг были дети скрипачей и дирижеров, которые считали меня в лучшем случае инопланетянином. Очень часто возникала такая мысль: чорт, если эти записи продают на кассетах — их ведь кто-то ПОКУПАЕТ и СЛУШАЕТ? Кто эти люди? Существуют ли они вообще? Почему их невозможно встретить в действительности? А кругом сплошной металл и тупой формат из телевизора...

Постепенно на «Горбушке» я обнаружил несколько мест, где также продавались кассеты со странной и брутальной музыкой, о которой никто не знал. И лишь году в 1998 году я случайно познакомился с двумя готическими девушками, сам подошел и спросил, кто они. До этого о готах я не слышал, у одной из них на спине была вышивка Virgin Prunes. Надо заметить, что, несмотря на свои девятнадцать лет, с девушками я до того не знакомился ни разу. Они не стали со мной общаться, но я что-то почувствовал интуитивно, отыскал их в вагоне метро и спросил с надеждой на невероятное: «А как насчет World Serpent, Coil, Death in June или Legendary Pink Dots?» И тут они чуть ли не на шею мне бросились... Как выяснилось, у них была похожая ситуация: отсутствие единомышленников. Также оказалось, что это не готы даже, а постпанки, и они, также как и я, любят Joy Division, Throbbing Gristle и DAF. Что немного удивительно — я самостоятельно выбирал из огромного количества музыкального материала (классика, джаз, рок) специфическую музыку, которая несет очень конкретные идеологические и субкультурные коды, обладая при этом разнообразным звучанием. Короче, в душе своей я самостоятельно раскопал индустриального постпункера, каковым являюсь и до сих пор, пожалуй...

Кстати, одна из этих готесс поиграла позже на гитаре в моем шумовом проекте Cisfinitum, затем в дарквейв-группе «Дыхание», а после вышла замуж за вокалиста нашей группы, Романа Сидорова, печально известного как «Старуха Мха». Но все это было уже гораздо позднее. Собственно, я всех и перезнакомил. В какой-то момент мне захотелось разбираться в сумасшедшей музыке так же круто, как готы, поэтому я дал объявление в новоиспеченном магазине «Зиг-Заг», что организую фестиваль индастриал-музыки, шел 1998 год. Тут уже я перезнакомился с хреновой тучей народа, организовал одну из первых готик-пати в России под названием «Дарк Электро» и расширил свой кругозор до японского нойза, маргинальной электроакустики в духе Hafler Trio и прочих странностей.

Пожалуй, в этом русле я нахожусь и по сей день, и мой собственный проект Cisfinitum стал известным представителем подобной музыки в России. Я полностью дожал историю с психоделической музыкой, и сделал это самостоятельно. Теперь у меня появились кое-какие новые творческие планы. Тусовки, которая определяла мое мировоззрение, у меня толком не было, хотя несколько знакомых из 1998 года до сих пор на связи и разделяют мои взгляды на саунд (тот же Юра Звездный). Немаловажно, что к моменту знакомства все мои новые информаторы уже были состоявшимися маргиналами с панковским прошлым, я же оставался консерваторским мальчиком. Впрочем, в 1998 году у меня появился некоторый круг общения, альтернативный «консерваторскому». Что касается литературы — точно так же индивидуально я изучал символизм, черный романтизм, обэриутов, экзистенциализм, а потом опять же удивился, что это никак не противоречит идеологии постпанка. Будучи с детства «прошаренным» также и в литературе, я зачастую подкидывал своим новоиспеченным постпанк-друзьям новые имена наподобие Георга Тракля, Амброза Бирса или малоизвестного тогда Сорокина. Все-таки у «интеллигентской» среды были свои плюсы в этом плане, я обожал оказываться в обществе филологов или искусствоведов.

В общем, пристрастия мои (в том числе в кино и современном искусстве) оказались практически хрестоматийными, но пришел я к ним без какого-либо влияния извне, путем частного расследования. По сути я являюсь аутсайдером и одиночкой и по сей день, не примыкая ни к каким течениям и движениям, предпочитаю студийную работу. Я ВСЕГДА ПОСТОРОННИЙ. И это меня радует.