Пока кино делается как политический заказ или чтобы заработать денег, ничего нового не может появиться. Ведь новое по определению находится за пределами человеческой культуры, стоит просто осмелиться туда выглянуть. Меня как раз именно запредельные вопросы всегда больше всего волновали. Такие самые детские вопросы — «кто я?», «зачем?» или «что я буду делать когда умру?». Кино редко такими вопросами задается.

Последние пять лет я собираю материалы к фильму в жанре «документальной божественной комедии». Конечно, мне далеко до Данте Алигьерри, и я не вижу себя в качестве автора столь объемного авторского высказывания. Мне стало интересно — а возможно ли сделать чисто документальный фильм о географии психического мира, фильм как результат сложения разных видений посмертного опыта? Идеальное кино для меня — кино, которое ищет ответы на волнующие людей вопросы, а не уводит от них. Основным нерешенным вопросом был и остается вопрос о том, что такое сознание, откуда оно возникает и куда уходит, когда физическая оболочка разрушается. 

Я исходил из того, что если такое ускользающее понятие как «душа» реально, то искать ее стоит не в древних текстах, а в живых людях. Говоря иначе, человек является единственным доступным «оптическим инструментом», благодаря которому возможно заглянуть за пределы материи, в миры, описанные в поэме Данте и подобных ей текстах.

По сути, это исследование глубоких слоев сознания и его нефизического опыта. Этот опыт знаком каждому, кто видел сны — тело не играет никакой роли в этом процессе, мы живем другой жизнью, оторванной от физической оболочки, но, тем не менее, мы сохраняем память о произошедшем с нами во сне. Принято считать, что сны это продукт подсознания. В большинстве случаев так и есть. Но есть категория сновидений, которые продиктованы надсознанием. Они переживаются как гиперреальное событие и хранятся в памяти в папке «было». При этом они никак не связаны с земными впечатлениями человека — то, что нам видится там, совершенно не укладывается в наш опыт.  На ютюбе есть «Канал снов», куда я складываю рабочие материалы. Эти сны выглядят как законченные произведения, чей автор неясен. Нельзя же сказать, что человек автор своего сна? Они приходят из слоя психической реальности, который мы пытаемся изучать в нашем проекте. Сны это такой интернет, к которому мы подключаемся когда засыпаем, в экстатических состояниях, в религиозных глубоких состояниях, через вещества. Есть люди, которые говорят, что не видят снов, но как правило они просто их не запоминают. У меня у самого были глубокие сновидческие опыты, очень яркие, когда внутри сна я понимал, что все, что происходит, очень значимо и совершенно нереально. Так было раз пять или шесть. 

Иногда этот внефизический опыт и вовсе не связан с нашим представлением о жизни как таковой — взять, например, интересовавшие меня случаи клинической смерти, когда с точки зрения врача человек безнадежно мертв (мне известны случаи, когда люди оживали спустя 72 часа после зафиксированной смерти мозга), однако с ним все-таки что-то происходит — люди возвращаются к жизни с детальным описанием того, что с ними происходило там. Наука никак не взаимодействует с этими фактами. То, что за смертью, традиционно считается непознаваемым, но это не так — наше незнание продиктовано только нашим нежеланием знать. Иных препятствий нет.

      

      

За пять лет я выслушал и записал на камеру сотни людей, старавшихся подробно описать события и образы, хранящиеся в памяти в папке «было» и при этом никак не пересекающиеся с земной жизнью. Для меня важно, чтобы то, что мне говорят люди, было предельно искренним, поэтому этот формат ничего общего с классическим интервью не имеет. Люди привыкли к тому, что в телевизоре истории рассказываются совершенно иначе, чем в доверительной беседе. В этот период я не позволял себе фантазировать, сосредоточившись на статистическом анализе повторяющихся в описаниях разных людей элементов опыта. Я убедился, что люди, незнакомые друг с другом, читавшие разные книги или вовсе ничего не читавшие, описывают происходившие с ними переживания схожим образом. Складывая смежные грани нефизического опыта разных людей средствами киномонтажа мы получаем объемную картину путешествия по нефизическим мирам в виде абсолютно документального сценария.

      

Работа над сценарием напоминает собирание пазла, постепенно проявляя контуры того, что Платон называл миром идей, миром душ или миром причин — несоизмеримо большего, чем то, что мы видим в физическом мире. Невозможно составить «карту» этого мира по причине его подвижности и зависимости от наблюдателя, но можно приблизиться к пониманию формирующих его закономерностей и даже показать их документально. 

Мое киноисследование внеконфессиальное, внерелигиозное, в нем нет никаких изначальных установок, есть только интерес. Что до того, что разные религии схожим образом описывают ту реальность… Одна территория, разные карты и разные туроператоры, которые предлагают вам свои услуги по транспортировке и навигации. Но когда карты складываешь, проступают повторяющиеся контуры. Нас интересуют только такие фрагменты — все остальное может оказаться привнесенными факторами, влиянием общества, религии, личных установок. Описания красных и зеленых божеств из «Тибетской книги мертвых» нам ничем не помогут. А вот описание самого принципа, что человек в какой-то момент после смерти остается наедине с собой, — это очень ценное наблюдение. Потому что да, действительно, из наших бесед с людьми следует, что на определенном этапе умирающих ждет пространство с зеркальными свойствами — пространство, где распаковываются все когда-либо загруженные в память образы. В христианстве это называют словом «суд», но это не совсем точная формулировка, так как там нет ни судьи, ни присяжных. Есть страх, есть стыд, но это чувства, которые ты испытываешь к самому себе и к тем картинам, которые ты сам перед собой рисуешь. Это еще пространство абсолютной эмпатии, пространство, в котором не получается закрываться от чувств других людей так, как мы делаем это в повседневной жизни. Судьи нет, но сама душа может оказаться не в состоянии себя простить. Дальнейшее движение зависит от увиденного и от того, в каком векторе наша фантазия привыкла развиваться. Так реализуется свобода выбора. 

Я бы к этому относился не с религиозной, а с практической точки зрения. Многие души, которые туда попадают, не осознают в полной мере, что с ними случилось. Потому что они оказываются в том мире, в котором они привыкли жить. Многие далеко не сразу понимают, что они умерли. Это время нужно для того, чтобы тот энергетический блок, который составляет нашу суть, очистился от внешних нанесений. В среднем это занимает сорок дней, но может растягиваться и до года, о чем можно судить косвенно, например, по взаимодействию с ушедшим во снах, где сама декорация, в которой происходит общение, одежда, жесты — все это становится языком.

      

Я могу рассказать о промежуточных гипотезах, которые родились в процессе работы над проектом. В современном мире принято считать человека двухкомпонентным существом — из тела и сознания, при этом сознание напрямую ассоциируется с нашим мозгом. Но мы состоим из трех частей. То, чем мы являемся — это некая формообразующая энергия, содержащая в себе маршрутную карту, которая определяет наши симпатии и антипатии. Ребенок рождается и сразу обладает своим характером, своими особенностями. В одной семье все братья и сестры разные. Соответственно, носителем этих особенностей является не мозг, не генетика, а формообразующая энергия — то, что мы называем душой. Без души тело не живет, я бы даже сказал то, что мы называем душой — это и есть энергия жизни. Когда мы приходим на Землю эта энергия, которая и есть мы, оказывается внутри машины — тела. Эта машина управляется компьютером — нашим мозгом, в чьем устройстве мы мало что понимаем, но почему-то себя именно с ним ассоциируем. И при этом многие люди отмечают в себе внутренний голос, который определяет их выборы. Когда мы делаем какой-то выбор, внутри нас может возникнуть противодействие этому, внутреннее «не хочу», которое может противоречить решению мозга. И если говорить о смысле жизни, то те, кто подошел к черте — например, пациенты хосписов — больше всего жалеют, что не слушали этот внутренний голос, что делали то, что им навязывал внешний мир.

                           

Помимо пост-бытия, меня, конечно же, интересует и до-бытие. Мы привыкли считать Землю единственным местом для обитания, но это далеко не так. Земля — это не ад, конечно, но очевидно и не самое спокойное место — скорее что-то вроде тренировочной площадки, где души учатся реализовывать свои фантазии и общаться. У детей очень ясное понимание устройства мира, к сожалению, им редко задают правильные вопросы. Но бывает, что детский лепет родителями отмечается как нечто очень структурированное, очень ясное по формулировкам. У детей — до момента социализации — есть понимание того, что было до рождения, они лишены страха смерти, у них есть понимание своей природы, которое можно объяснить только памятью. Я вижу необходимость в создании детских школ нового типа для того, чтобы дети могли развиваться в этом мире не предавая своих фантазий, а развивая их. Каждый человек проходит социализацию как некую ломку, когда твои изначальные принципы подменяются навязанными извне.

      

Сейчас идут разговоры об искусственном интеллекте, но ирония в том, что мы сами пример развитого искусственного интеллекта, только нас программирует культура и общество. Мы больше доверяем логике, а не интуиции. Душа обладает своим языком, который абсолютно иной, чем язык мозга. И сейчас основная мысль исследования в том, что то, что мы называем фантазией или воображением, это язык души. Это инструмент, который позволяет нам видеть за пределами материального мира. Самое интересное в этом исследовании — это эпизод о Небесной реальности, о том, что Платон называл миром идей. Это пространство вариантов, где хранятся формы, идеи и смыслы, которые еще не проявлены на Земле, но стремятся здесь проявиться. Я собрал довольно много описаний попадания в некое пространство, где хранятся все смыслы и все понимания. Другое дело, что перетащить этот опыт сюда очень сложно из-за отсутствия слов, обозначающих эти понятия. И это исследование, оно по сути направлено на поиск слов, способных все это описывать. Когда много людей описывают схожий опыт, больше возможностей найти точные определения.

     

Фильм принципиально не авторский. Я вижу его как новую форму коллективного документального кино, позволяющую объединять наши усилия ради общего ответа на общий вопрос. Фильм задуман в технологии дополненной реальности, поскольку привычная нам двумерная кинотехнология не способна обеспечить необходимой иммерсивности и плотности образных потоков. Главная тема фильма — фантазия как основной инструмент души, можно сказать, ее глаза. Несмотря на несерьезное отношение к этому понятию в человеческом мире, именно фантазии мы обязаны появлением искусства и технического прогресса и именно она в итоге определяет наше движение за пределами физической жизни. А на Земле от свойств нашей фантазии и ее вектора зависит — будет наше будущее в большей степени «адом» или «раем». Да и не только будущее — настоящее тоже. Люди вообще что-то вроде антенн, они транслируют образы из той области пространства вариантов, на которую они настроены. Если мы хотим быть счастливыми настраиваться стоит на те слои, где нет зла, и материал для построения будущего стоит брать только из этих высших слоев.

 

                       

Если вам не близки понятия «рай» и «ад», то их можно заменить на «верх» и «низ», «радость» и «уныние», «любовь» и «страх». По большому счету даже не важно, существует «рай» на самом деле или нет — это просто светлый вектор в пространстве вариантов, куда может быть направлено наше внимание. Мы можем выбирать куда двигаться, выбирать будущее. В современном искусстве, к сожалению, сбит компас, и его срочно надо чинить.

Для меня смысл искусства в поиске новых форм, смыслов, в украшении жизни, а не в поддержании человека в тревожно-депрессивном состоянии. Например кино часто воспринимается как возможность безопасно пережить негативный опыт. Ты сидишь в кресле и знаешь, что тебе ничего не угрожает, пока на экране показывают расчлененку — ты в безопасности, и все окей. Да, но не совсем. Потому что все образы, которые к нам попадают в голову, там остаются и в какой-то момент будут распакованы. И надо ли вам загружать туда Фредди Крюгера? И отсюда вопрос — хотите ли вы, чтобы в вашем состоянии счастья присутствовал компонент тревожности? Дело в том, что все вроде как хотят быть счастливыми, и при этом мы сами привносим тревожность в мир, в котором ее и так предостаточно, через произведения искусства, которые мы создаем, тем самым закрывая для самих себя возможность счастья. Земля — это такая общая кастрюля, и добавление любой специи в итоге сказывается на всех. Нас всех учили, что конфликт — это двигатель драматургии, что он необходим. В результате кино создает огромное количество выдуманных конфликтов, от чего мы лучше точно не становимся. Необходимость наличия страха, тревожности, конфликта — это тупиковый путь в искусстве. В 99% случаев мы испытываем чувство тревоги беспочвенно, это просто мешает — делает нас менее продуктивными. Тревожность развивает нашу фантазию в негативном ключе. То, что называют «адом» и есть негативные психические состояния. Работая над фильмом, я столкнулся с ситуацией катастрофической нехватки визуальных образов, отражающих восторг и красоту той области пространства вариантов, которую называют словом «рай». Люди носят частицу этого мира в глубине себя, и им, как правило, не хватает времени и мотивации направлять фонарик своей фантазии в эту сторону (кстати, греческое слово «утопия» означает буквально «не место» или «то, что внутри нас»). Образы этого радужного мира просачиваются в нашу монохромную реальность через экстатические сны, воображение, вдохновение.

Так возникла необходимость сформировать направление небесного реализма. Единственный смысл пребывания в этом мире — это попытаться сделать его лучше. Как оператор я много ездил по России, и очень часто бывают ситуации, когда ты достаешь камеру и понимаешь, что ты не можешь ее включить, потому что ты после этого будешь чувствовать себя полным русофобом. Это нельзя показывать просто! Это абсолютно убогий мир, лишенный любви и фантазии. Нашему миру не нужны политические предложения, ему нужно немного любви. Когда смотришь на российские города, то видишь, что в них нет фантазии, нет любви. А без красоты мы не можем любить — красота всегда дает мотивацию для любви. Когда я учился в школе, нам говорили, что вот скоро наступит коммунизм и все станет чудесным и новым, но этого не произошло — вокруг ничего чудесного и нового. Это нужно сделать самим. Так я пришел к идее создания арт-проекта «Heaven Reality», посвященного визуализации мира мечты.

Показать «рай» не так сложно как кажется — если собирать образы, которые вызывают в людях чувство приятного удивления (такое детское «вау» от красоты) — картина сложится. В нашем проекте нет религиозного контекста, скорее это исследование красоты как таковой.

           

Как представить то, что мы еще не видели? Рай у Данте — это некая область, которая состоит из того, чего на Земле еще нет. Того, что сверх нашего знания. Стоит воспринимать фантазию как инструмент доступа туда. Человеку необходимо научиться фантазировать об образе идеального, красивого мира, держать его перед глазами, чтобы успеть загадать желание пока падает звезда. Иначе ты всегда будешь не успевать. Рай почему-то принято воспринимать как нечто скучное, как место, где не надо ничего делать, как такой all inclusive. А для меня это пространство, где есть абсолютно все, что нужно для творчества. Один ребенок сказал мне очень интересную фразу — души не знают искусства, они живут в нем. А мы на Земле живем в таких унылых серых коробочках, лишенных всякой фантазии, и цель нашего арт-проекта эту ситуацию изменить. Например, создать на Земле самоорганизующиеся декорации к общему фильму про Рай — так, чтобы в итоге любой человек мог просто выйти на улицу и снять свой эпизод «Heaven Reality» в собственном городе. Это уже не фантастика. 

 Описание «Небесной реальности», составленное из фрагментов сновидений. Этот эпизод показывался на «Фестивале света» в парке Гатчинского дворца.

Говоря по-простому, мы работаем над созданием игры в технологии дополненной реальности. Она не имеет ничего общего с обычными видеоиграми, скорее это похоже на виртуальную арт-галерею, куда собираются визуализации Рая. Представьте, что вы идете по улице и вместо трансформаторной будки с матерной надписью видите сказочное дерево или водопад, падающий снизу вверх, или какие-то невероятные кристаллические фигуры из чьих-то счастливых сновидений. Это визуальный конструктор реальности, позволяющий наши серые бетонные гетто сделать более радостными — создавать свой мир мечты в масштабе своего дома, улицы или целого города. Вместо кубиков в этом конструкторе световые образы, создаваемые художниками, и вы можете размещать их в реальном мире — жить внутри картин. Люди получают возможность без посредников выбирать, в картинах каких художников им приятнее жить, либо создавать свои объекты искусства, размещать их в окружающем пространстве и делиться ими с другими людьми. 

       

Мобильное приложение «Heaven Reality» — это такая игра в красоту — параллельный слой арт-реальности, без идеологии, политики, рекламы, где неуместны агрессивные и негативно-окрашенные образы и действия.  

Поначалу все это можно видеть через камеру смартфона — что-то вроде PokemonGo, только про поиск чудесного, но года через два-три, когда очки дополненной реальности начнут вытеснять смартфоны, проект заработает в полной мере, и в этом сказочном мире можно будет жить, не отрываясь при этом от реальности. Это как социальная сеть для обмена поводами для приятного удивления. 

Наш проект посвящен реабилитации фантазии. Я вообще считаю фантазию, движущуюся в светлом векторе, лучшим инструментом для построения будущего, и как только люди начнут его использовать в полную силу — мир сразу изменится. Наступил редкий момент в истории искусства, когда казавшаяся утопической идея преображения мира красотой может легко реализоваться на волне интереса к технологии дополненной реальности. Именно сейчас можно создать ситуацию, когда люди поймут, что жить в красоте интереснее, чем в серости. Состояние депрессии возникает тогда, когда мы не способны уже удивляться, когда мы не видим чудесного вокруг. В России эндорфиновый голод традиционно компенсируют алкоголем и веществами, но это ненадолго помогает. Нужен новый источник радости. Я воспринимаю «Heaven Reality» как арт-терапевтический проект, цель которого создать новую среду нашего обитания, где не будет тревожности и страха. Такой маленький шажочек в сторону создания министерства счастья в России (смеется).